Я представляю трахающихся Галю и Андрея.
"Они снова сменили позу" - шепчет Маргарин, прислонившись лбом к оконному стеклу и вглядываясь в полумрак дачной комнаты.
Я закуриваю. Снова. Я выкладываю замысловатый узор из окурков на столе. Что-то вроде " ненавижу-вас-всех" или незамысловатого "хуй" . У меня пока и первой буквы нет.
Кофе остыл.
" Юра-а-а, сделай еще чашечку " противно стонет Катя. Я должен ее ненавидеть.
Золотое кольцо. Мелочь с тремя камнями. Мне лет 14. Я ни разу не одел его с того времени. Почему? Оно мне мало ( мои жирные, похожие на слизней пальцы ... ) Это чертово кольцо - доказательство безразличия моих родственников. Оно - доказательство устоявшейся в нашей семье системы " возьми-и-заткнись-к-черту!"
Мой мир складывается из случайных фраз. Я комкаю их в голове, раскатываю по мозговым извилинам и снова комкаю. Мой мир - несказанное и несбыточное.
Я герой дешевой комедии про прыщавый подростков неудачников. В метре от меня снова меняют позу. Похуй. Закуриваю.
Я ничтожен? Снова не то.
"Почему ты не пьешь?"
" Мама не разрешает" - огрызаюсь.
На руках проступают синяки от пальцев.
"Выходи" - Андрей пишет.
Я представляю трахающихся Галю и Андрея.
Галю и себя.
Себя и Андрея.
Меня тошнит. Я снова закуриваю. Эта чертова шведская семья сводит меня с ума.
Я стою один посреди танцпола. Вокруг огромное количество извивающихся в такт музыки тел.
Я ловлю ртом огни светомузыки.
Снова тошнит энергетиком. Стена сухая и прохладная. Я прислоняюсь к ней лбом.
Я нашел себя. Я прекрасный слушатель.
Но никто не слышит меня. Ни-ко-гда.
Мои губы двигаются, а руки пытаются найти регулятор громкости. Вакуум.
- Две синего честера.
- Восемнадцать есть?
- Вы вчера спрашивали.
Выдавайте родителей-алкоголиков, которые бьют детей от скуки, после восемнадцати.
Выдавайте рак, опухоли, пороки сердца и прочую херню после восемнадцати.
Выдавайте гору комплексов, неразделенную любовь, резаные вены и нежелание жить после восемнадцати.
А право дышать - после двадцати одного.
Меня не волнует подростковый алкоголизм. Меня волнует невозможность достать наркотики.
Похрен, похрен. Я снова человек "пошли-все-к-черту".
Сменим позу.
Мне жутко хочется исполосовать себя вдоль и поперек. Лицо. Губы, веки.
Пальцы на ногах, ребра. Изобразить шахматную доску у себя на животе.
Жестко нужно. Жутко необходимо.
" Еще один шрам - и ты покойник" Андрей крепко обнимает мое безвольное, пропитанное спиртом и табачным дымом тело, прислоняет к стене и уходит. Я сползаю на пол, утыкаясь носом в колени.
Я перестал плакать в девять. В девять я начал задыхаться.
Я задыхаюсь. Сменим позу?
"Они снова сменили позу" - шепчет Маргарин, прислонившись лбом к оконному стеклу и вглядываясь в полумрак дачной комнаты.
Я закуриваю. Снова. Я выкладываю замысловатый узор из окурков на столе. Что-то вроде " ненавижу-вас-всех" или незамысловатого "хуй" . У меня пока и первой буквы нет.
Кофе остыл.
" Юра-а-а, сделай еще чашечку " противно стонет Катя. Я должен ее ненавидеть.
Золотое кольцо. Мелочь с тремя камнями. Мне лет 14. Я ни разу не одел его с того времени. Почему? Оно мне мало ( мои жирные, похожие на слизней пальцы ... ) Это чертово кольцо - доказательство безразличия моих родственников. Оно - доказательство устоявшейся в нашей семье системы " возьми-и-заткнись-к-черту!"
Мой мир складывается из случайных фраз. Я комкаю их в голове, раскатываю по мозговым извилинам и снова комкаю. Мой мир - несказанное и несбыточное.
Я герой дешевой комедии про прыщавый подростков неудачников. В метре от меня снова меняют позу. Похуй. Закуриваю.
Я ничтожен? Снова не то.
"Почему ты не пьешь?"
" Мама не разрешает" - огрызаюсь.
На руках проступают синяки от пальцев.
"Выходи" - Андрей пишет.
Я представляю трахающихся Галю и Андрея.
Галю и себя.
Себя и Андрея.
Меня тошнит. Я снова закуриваю. Эта чертова шведская семья сводит меня с ума.
Я стою один посреди танцпола. Вокруг огромное количество извивающихся в такт музыки тел.
Я ловлю ртом огни светомузыки.
Снова тошнит энергетиком. Стена сухая и прохладная. Я прислоняюсь к ней лбом.
Я нашел себя. Я прекрасный слушатель.
Но никто не слышит меня. Ни-ко-гда.
Мои губы двигаются, а руки пытаются найти регулятор громкости. Вакуум.
- Две синего честера.
- Восемнадцать есть?
- Вы вчера спрашивали.
Выдавайте родителей-алкоголиков, которые бьют детей от скуки, после восемнадцати.
Выдавайте рак, опухоли, пороки сердца и прочую херню после восемнадцати.
Выдавайте гору комплексов, неразделенную любовь, резаные вены и нежелание жить после восемнадцати.
А право дышать - после двадцати одного.
Меня не волнует подростковый алкоголизм. Меня волнует невозможность достать наркотики.
Похрен, похрен. Я снова человек "пошли-все-к-черту".
Сменим позу.
Мне жутко хочется исполосовать себя вдоль и поперек. Лицо. Губы, веки.
Пальцы на ногах, ребра. Изобразить шахматную доску у себя на животе.
Жестко нужно. Жутко необходимо.
" Еще один шрам - и ты покойник" Андрей крепко обнимает мое безвольное, пропитанное спиртом и табачным дымом тело, прислоняет к стене и уходит. Я сползаю на пол, утыкаясь носом в колени.
Я перестал плакать в девять. В девять я начал задыхаться.
Я задыхаюсь. Сменим позу?